Вывод

Недавно в Казани, в феврале этого года, прошла  встреча по поводу мирного урегулирования конфликта при посредничестве Дмитрия Медведева.  Однако после заявления, сделанного сразу после встречи, стало ясно, что оно ничем не отличается от других заявлений, сделанных после аналогичных встреч, предшествовавших данной. Фотография официального документа, снятого на мобильный телефон делегатом Министерства иностранных дел Армении была размещена в твитере, иронично демонстрируя, таким образом, никчемность подписанного документа в противовес надеждам и тревоге многих людей, затаивших дыхание в ожидании того, что же в конечном итоге будет подписано.

При этом встреча в Казани имела другой очень важный результат, хотя, очевидно, не тот, который хотели бы видеть оптимисты в вопросе Нагорно-Карабахского мирного процесса. Она продемонстрировала в более чем когда-либо до этого откровенной форме, насколько далеки на самом деле обе стороны от того, чтобы пойти на уступки и приблизиться, таким образом, к конечному решению.

Таким образом, «провал» Казанских переговоров продемонстрировал, вполне очевидную и до этого, крайнюю необходимость реалистичного понимания текущей обстановки. Речь идет, во-первых, о сложившейся тупиковой ситуации, несмотря на продолжающиеся переговоры и оптимистичные ожидания, и, во-вторых, о необходимости осознания того, насколько на данном этапе вероятно подписание документа о мире. Далее в этой статье будет обсужден вопрос доминирующего в армянском обществе отношения к уступкам, поскольку, именно Армения, согласно известным Мадридским принципам, должна первой пойти на мучительную уступку.

Существует несколько факторов, по причине которых любые уступки со стороны Армении становятся практически невозможными, даже если будет проявлена политическая воля со стороны правящей власти или под давлением иностранных высокопоставленных дипломатов все же пойти на эти уступки.

Первым фактором, присущим обеим сторонам, является отсутствие настоящей конструктивной атмосферы, ориентированной на созидание мира. Бессмысленно обсуждать также и полнейшее отсутствие доверия противоположной стороне по причине продолжающейся государственной пропаганды и ненависти по отношению друг другу между двумя обществами. Следуя данной логике, несложно догадаться, что вывод армянских войск без получения взамен гарантий по поводу независимости Карабаха воспринимается армянским обществом как односторонняя уступка. Армяне в основном обеспокоены проблемой безопасности, тем более учитывая возросший в Азербайджане военный бюджет и военную риторику, почти ежедневно исходящую из Баку. В условиях, когда стороны воспринимают разрешение конфликта в свете игры с нулевой суммой, возможный вывод армянских войск воспринимается как «поражение» армянской стороны и «победа» азербайджанской.

Второй фактор, который нужно учитывать, следует из вышеотмеченного пункта, и это жесткое внутреннее сопротивление и несогласие на уступки. И хоть сама проблема Карабаха постоянно обсуждается в Армении, не хватает серьезного подхода к вопросу о том, что именно Армения готова уступить, а что – нет. В то время как некоторые осознают неизбежность взаимных уступок, другие придерживаются жесткой бескомпромиссной позиции и не допускают вероятности каких бы то ни было уступок. Среди них находятся также и влиятельные политические силы и отдельные личности, включая военных людей, которые непосредственно участвовали в Карабахской войне и придерживаются того утверждения, что невозможно оставить то, что было получено ценой жизни, даже территории, окружающие Нагорный Карабах. Следовательно, даже будучи имея самые лучшие намерения, просто невозможно не считаться с фактором внутреннего сопротивления и с тем, как далеко оно может зайти.

Что придает этому сопротивлению еще большую силу, так это нелегитимность армянских властей, которые не обладают мандатом принятия жизненно важных решений во имя армянского народа. Возникший в результате сфальсифицированных выборов в феврале 2008 года политический кризис, протесты оппозиции и стычки между демонстрантами и полицией, обернувшиеся гибелью 10 людей, до сих пор непосредственно воздействуют на политический курс страны. Внутренний натиск, таким образом, делает руководство страны даже еще более уязвимым, учитывая стремление последнего удержать в своих руках власть, в которую оно так и вцепилось. Любое неосторожное решение со стороны властей только подольет масла в огонь, и тогда существующий кризис обернется революцией, тем более учитывая наличие всех необходимых для этого социально-экономических предпосылок.

Поскольку Нагорно-Карабахский конфликт включает в себя и более сложные отношения в регионе, и, в частности, армяно-турецкие, фактор Турции усиливается, когда дело доходит до вопроса уступок. Несмотря на то, что естественные интересы Турции в отношении Нагорно-Карабахского конфликта вполне понятны так же, как и ее солидарность с политикой Азербайджана, все же вмешательство Турции в конфликт путем закрытия своей границы с Арменией не только не привело ни к какому результату, но и сделало официальную позицию Армении и отношение общества к этому вопросу еще менее сговорчивыми. В Армении прекрасно понимают, что блокада, в которой оказалась страна, является ничем иным как ценой, которую ей пришлось заплатить за фактическую независимость Карабаха. И тем не менее людям не понять, почему эта цена должна выплачиваться на протяжении столь длительного времени только ради того, чтобы Армения, в конечном, итоге, уступила и осуществила «предусловие», необходимое для снятия блокады. Этот факт создал некую бесповоротную ситуацию, в которой, при учете еще и проблематичных армяно-турецких отношений, уступка, сделанная Азербайджану, будет восприниматься еще и как уступка Турции. Все это еще больше осложняет ситуацию, сложившуюся вокруг Нагорно-Карабахского конфликта.

Ну и наконец, несмотря на то, что все вышеотмеченные факторы касаются Армении и Нагорного Карабаха, всем вовлеченным сторонам, включая армянскую, необходимо понять, что процесс восстановления отношений относится не только к Армении и Азербайджану, и что надо также учитывать позицию непризнанной Нагорно-Карабахской Республики. На данный момент Азербайджан не хочет вести переговоры с Нагорным Карабахом, опасаясь того, что это может быть воспринято как фактическое признание независимости анклава. Несмотря на то, что возвращение Карабаха за стол переговоров ранее было предметом споров, похоже, что после провала в Казани наступил ключевой момент, чтобы все стороны осознали необходимость вовлечения Нагорного Карабаха. Перед встречей в Казани, ряд Карабахских НПО заявили о неприемлемости любого документа, который может быть подписан Арменией и Азербайджаном на основе Мадридских принципов. А еще более тревожным было заявление министра иностранных дел непризнанной республики, Георгия Петросяна, о том, что для Степанакерта Мадридские принципы просто недопустимы. Фактически это было первое заявление, денонсирующее Мадридские принципы, сделанное со стороны Карабаха на таком высоком уровне. Выходит, что Карабах не принимает документ, который используется официальным Ереваном в переговорах с Баку. И хотя подобная реакция со стороны Карабаха не привлекла особого внимания сторон, включая Армению, все же непонятно как только на протяжении последних 5 лет стороны могли вести переговоры о том, с чем Карабах, по всей видимости, не согласиться, когда придет его время высказывать свою позицию.

Встреча в Казани, таким образом, была скорее не провалом, а возможностью проверить истинное положение дел, непреднамеренно выявив недостатки в процессе урегулирования Нагорно-Карабахского конфликта, которые либо игнорировались до этого, либо же не осознавались в полной мере. Однако это может означать, на самом деле, что проводимый все это время мирный процесс в своей большей части может вскоре завершиться, если некоторыми факторами так и будут пренебрегать в дальнейшем. Первый фактор – это, конечно же, невозможность дальнейшего игнорирования необходимости вовлечения армян Карабаха в процесс переговоров[3]. Возникают, конечно, и другие важные вопросы, а именно такие как: являются ли Мадридские принципы идеальным форматом для разрешения конфликта? Способны ли они обеспечить беспроигрышное решение для обеих сторон? Отражает ли нынешний мирный процесс искреннюю политическую волю всех вовлеченных сторон? Особенно важно понять, является ли этот мирный процесс способом, по меньшей мере, предотвращения войны или, наоборот, есть лишь инструмент для выигрыша времени и лучшей подготовки к войне.

А посему сомневаться приходится в честности обеих сторон. В случае с Арменией, вопрос заключается в том, насколько честен официальный Ереван, когда ведет переговоры относительно того, что никак не приемлемо для общественности как в Армении, так и в Карабахе и, не имеет, соответственно, де-факто мандата подписывать что-либо с этим связанное. В случае с Азербайджаном, проблема в том, насколько честен официальный Баку относительно своей приверженности Мадридским принципам, если он продолжает отрицать даже малую вероятность признания независимости Карабаха. Иными словами, может Азербайджан хочет получить всевозможные уступки со стороны Армении, сам будучи не готовый пойти ни на какую уступку? В этом смысле, со стороны Азербайджана армяне не видят ясной готовности к уступкам, которая заставила бы их самих быть тоже более сговорчивыми в вопросе собственных уступок. Следовательно, существует явная необходимость вовлечения широкой общественности в обсуждение данной тематики, а также расширения формата переговоров относительно разрешения конфликта, основанного на Мадридских принципах.

Данная встреча отразило современно положение вещей, касательно конфликта. Как вывод, стоит сказать, что  реди конфликтов, которые бушевали на Кавказе с 1988 года, конфликт из-за Нагорного Карабаха занимает по причинённым им человеческим страданиям и материальным разрушениям второе место (хотя и со значительным отрывом) после чеченского. Но по своему геополитическому значению и по риску перерасти в войну, охватывающую целый регион, он, очевидно, занимает первое место среди всех конфликтов в постсоветской Евразии. Это - единственный конфликт, о котором говорили, с определённым основанием, как о конфликте, который несёт в себе угрозу “третьей мировой войны”.