После провала августовского путча сложилась принципиально
новая ситуация. Советский Союз, продолжая формально существовать, фактически
распался. Были распущены или утратили прежние полномочия союзные органы власти
и управления (Съезд народных депутатов СССР, Верховный Совет СССР, Совет
Министров СССР). Некоторые новосозданные структуры (Госсовет СССР и
реформированный Верховный Совет СССР) по сути являлись местом встреч
представителей республиканских властей, а не центральными органами управления.
Но вместе с тем пространство Советского Союза (с некоторыми оговорками, за
исключением стран Балтии) продолжало восприниматься как единое политическое
целое, в международных организациях республики не были представлены, а процесс
их международного признания еще не начался. Инерцией предыдущей системы был
обусловлен и подход к карабахской проблеме - как конфликт между двумя
республиками, который должен быть разрешен самими этими республиками при
участии других республик.
Незамедлительно после провала августовского путча уже 29
августа Верховный Совет Азербайджанской ССР провозглашает “восстановление
государственной независимости Азербайджанской Республики 1918-1920 гг. “.
Следует незамедлительный ответ Нагорного Карабаха - основываясь на Законе СССР
“О порядке решения вопросов, связанных с выходом союзной республики из состава
СССР”, совместная сессия депутатов всех уровней НКАО и Шаумяновского района 2
сентября провозглашает Нагорно-Карабахскую Республику (НКР) - как территорию,
до окончательного решения ее статуса, остающуюся в составе СССР. 21 сентября
проходит запланированный еще в марте референдум о независимости Республики
Армения, после чего Армения провозглашается независимым государством. Таким
образом карабахская проблема оказалась перенесена в новую правовую плоскость -
став проблемой взаимоотношений трех самопровозглашенных республик - Армении,
Азербайджана и НКР.
Такой поворот событий объективно благоприятствовал Армении.
В прежней системе обе республики имели возможность апеллировать к Центру,
который и принимал решения. Поскольку Нагорный Карабах не имел даже этого права
(как вследствие общего бесправия автономий, так и ввиду расформирования его
органов власти и управления в январе 1989), то Армения вынуждена была
представлять как свои собственные интересы, так и интересы Карабаха. Приняв в
августе 1990г. Декларацию о независимости и провозгласив курс на создание
независимого государства, Армения лишилась даже прежних скромных возможностей
воздействия на принимаемые решения. Весь 1991 год до августа Армения двигалась
против общего течения ново-огаревского процесса. Когда в феврале руководство
СССР поставило вопрос о референдуме относительно сохранения Союза СССР, Армения
оказалась в числе тех шести республик, которые отказались в нем участвовать,
вместо этого Верховный Совет Армении принял решение о проведении собственного
референдума о независимости, соблюдая при этом формальности, предусмотренные
союзным законодательством относительно выхода союзной республики из состава
СССР. Руководство Армении игнорировало ново-огаревские встречи и, помимо этого,
парламент Армении принял решение о национализации находящегося на территории
республики имущества КПСС. Все это вызвало неприкрытые репрессиии союзного
коммунистического руководства, в том числе и военно-карательного характера
против Армении и Нагорного Карабаха. Замечу, что причиной подобного обострения
отношений между союзным и республиканским руководством был и вопрос Карабаха.
Помимо внутренней логики движения республики к независимости, на формирование подобного
курса повлияло и то, что в феврале очередным провалом завершились попытки
компромиссного соглашения Армении с Азербайджаном, подготавливаемое при
посредничестве Нишанова и Примакова, людей из ближайшего окружения Горбачева.
Руководство Армении ввиду постоянно ухудшающейся для армянского населения
Нагорного Карабаха ситуации было готово признать суверенитет Азербайджана над
Карабахом, взамен оговаривая восстановление органов местной власти, снятия
блокады и гарантий безопасности для населения. Однако репрессивный механизм был
уже запущен, и азербайджанское руководство надеялось с его помощью радикально
решить проблему в свою пользу, полностью обезопасив себя от актуализации
карабахской проблемы в будущем. Поэтому оно отказалось от этого плана, а сам Горбачев
под его давлением перестал предпринимать какие-либо усилия в этом направлении.
Хотя официальных решений по этому вопросу не принималось, но в ходе проходивших
в январе-феврале неформальных совещаний обсуждалась возможность воздействия на
центральное руководство. Осознавая, что рычаги воздействия весьма скромные,
руководство Армении выбрало стратегию углубления конфронтации с центром путем
создания прецедентов, опасных для тогдашнего Кремля (таких, как отказ от
референдума по вопросу о сохранении СССР и решение о проведении собственного
референдума о выходе из состава СССР, национализация имущества и фактический
разгром компартии Армении, расформирование колхозов и приватизация земли и т.
д.). Этот курс был принят не без воздействия заинтересованного в общей
радикализации ситуации в СССР ближайшего окружения Ельцина, если не его самого.
(В пользу этого свидетельствуют шаги Ельцина после путча, повторившего то, что
было уже сделано в Армении в январе-апреле). Не были одобрены более скромные
предложения ряда армянских и карабахских политиков, направленные не на общую
радикализацию, но сфокусированные исключительно на Карабахе (так, предлагалось
воспользоваться союзным референдумом, но внести вместе с ним на голосование
вопрос об утверждении Декларации о провозглашении Нагорно-Карабахской
Республики в составе СССР, статус и условия вхождения которой должны были быть
уточнены в результате переговоров с “заинтересованными сторонами”).
Комментариев нет:
Отправить комментарий